the first called

Some called Huntress the last moon of summer; some called it the first of fall. Whichever it was, it signaled a change in the life of the Barony. Men put out into the bay wearing sweaters beneath their oilskins as the winds began to turn more and more firmly into autumn’s east-west alley, and to sharpen as they turned. — Некоторые называли Охотничьей последнюю луну лета, другие считали ее первой луной осени. Как бы то ни было, восход Охотничьей Луны воспринимался как сигнал к переменам в размеренной жизни феода. Мужчины, выходя в море, поддевали свитер под непромокаемые куртки, потому что ветер свежел и становился гораздо холоднее. (ТБ 4)

In Mejis the time of reaping had begun, while overhead, clearer and clearer on each starry night, the Huntress pulled her bow and looked east over those strange, watery leagues no man or woman of Mid-World had ever seen. — В Меджисе сбор урожая начался, когда Охотничья Луна превратилась в полумесяц, который каждую звездную ночь поглядывал кончиками на восток, за бескрайнее море, где не бывали ни один мужчина, ни одна женщина Срединного мира. (ТБ 4)

Now the Huntress “filled her belly,” as the old-timers said—even at noon she could be glimpsed in the sky, a pallid vampire woman caught in bright autumn sunlight. — Охотница начала “набивать живот”, как говорили старожилы: даже в полдень луна виднелась в небе, поблескивая в ярком осеннем свете. (ТБ 4)

Canterbury... within, a welter of tombs, altars, tablets, shrines: Henry IV, Thomas a Becket, Archbishop Laud, the Huguenots, and Edward, the Black Prince (Th. Dreiser, ‘The Stoic’, ch. 33) — Кентербери... Какое множество могил, склепов, надгробных памятников: Генрих IV, Томас Бекет, архиепископ Лод, гугеноты и Эдуард - Черный принц.

‘The first dog I ever had was called Prince. I called him after the Black Prince. You know, the fellow who...’ ‘Massacred all the women and children in Limoges.’ ‘I don't remember that.’ ‘The history books gloss it over.’ (Gr. Greene, ‘The Quiet American’, part II, ch. 1) — - Мою первую собаку звали Принц. Я назвал ее в честь Черного принца. Знаете, того самого, который... - Вырезал всех женщин и детей в Лиможе? - Этого я не припоминаю. - История умалчивает о его подвиге.

Gloucester: "What! hath your grace no better company?" Edgar: "The prince of darkness is a gentleman; Modo he is called and Mahu. " (W. Shakespeare, ‘King Lear’, act III, sc. 4) — Глостер: "В каком вы низком обществе, милорд!" Эдгар: "О нет. Модо/ и Ме/го злые духи. Не из простых. Князь тьмы недаром князь." (перевод Б. Пастернака)

By a whirl Henchard brought Donald dangerously near the precipice; seeing his position the Scotchman for the first time locked himself to his adversary, and all the efforts of that infuriated Prince of Darkness - as he might have, been called from his appearance just now-were inadequate to lift or loosen Farfrae for a time. (Th. Hardy, ‘The Mayor of Casterbridge’, ch. XXXVIII) — Быстро повернувшись, Хенчард толкнул Доналда, и Пют очутился в опасной близости к пропасти; осознав свое положение, шотландец впервые крепко уцепился за противника, а рассвирепевший "князь тьмы" (Хенчард сейчас был так страшен, что ему подошло бы такое прозвище) никакими силами не мог ни сдвинуть Фарфре с места, ни оторвать его от себя.

The Devil: "...Whatever they may say of me in churches on earth, I know that it is universally admitted in good society that the Prince of Darkness is a gentleman; and that is enough for me." (B. Shaw, ‘Man and Superman’, act III) — Дьявол: "...Что бы обо мне ни говорили в церквах на земле, все же мне известно: в хорошем обществе общепризнано, что Князь Тьмы - джентльмен, и мне этого достаточно."

He was the first witness called in to give evidence. — Он был первым свидетелем, вызванным для дачи свидетельских показаний.

In the night sky, Kissing Moon had waned and Peddler’s Moon had made its first thin appearance. The days were bright and warm; even the oldtimers admitted it was one of the most beautiful summers in memory. — В ночном небе Целующаяся Луна завершила свой путь, народилась новая луна, Мешочная. Дни стояли ясные и теплые, даже старожилы не помнили такого чудесного лета. (ТБ 4)

Roy Depape reached it three nights before the Peddler’s Moon—called Late-summer’s Moon by some—came full, and left it a day later. — Рой Дипейп добрался до него за три ночи до того, как Мешочная Луна (так некоторые называли последнюю луну лета) полностью округлилась, а уехал на следующий день. (ТБ 4)

They waited, and not twenty minutes later the Peddler’s Moon rose above the horizon—a perfect summer moon, huge and orange. It loomed in the darkening violet swim of the sky like a crashing planet. On its face, as clear as anyone had ever seen it, was the Peddler, he who came out of Nones with his sackful of squealing souls. A hunched figure made of smudged shadows with a pack clearly visible over one cringing shoulder. Behind it, the orange light seemed to flame like hellfire. — Они подождали, и не прошло и двадцати минут: как из-за горизонта поднялась Мешочная Луна… идеальная летняя луна, огромная и оранжевая. Она величественно плыла по темно-фиолетовому бархату неба. А на ее поверхности отчетливо виднелся Мешочник, который только что вылез из Нонеса с мешком, набитым верещащими душами. Они ясно видели его согбенную фигуру с заброшенным на плечо мешком. А лунный диск, казалось, окрашивался отсветами адского пламени. (ТБ 4)

Then he left, standing on the porch for a moment to verify he still had the Bar K to himself. Of course he did. Yet for a blink or two, there at the end, he’d felt uneasy—almost as though he’d been scented. By some sort of In-World telepathy, mayhap. / There is such; you know it. The touch, it’s called. — Потом вышел из бункера, постоял на крыльце, дабы убедиться, что на ранчо “Полоса К”, кроме него, по-прежнему никого нет. Разумеется, не было. Однако на мгновение-другое ему стало как-то не по себе, он словно почувствовал, что его засекли. Может, с помощью какого-то неведомого ему шестого чувства. / Оно существует, ты это знаешь. Дар, так оно называется. (ТБ 4)

“Dan-dinh—where did you hear that, Jake?” / “Never did. Picked it up from your mind, I think.” Jake added hastily: “I don’t go snooping in there, or anything like that, but sometimes stuff just comes. Most of it isn’t very important, I don’t think, but sometimes there are phrases.” / <…> / “Yes.” That he hadn’t been concentrating on, and he would have felt better had Jake not known of it. But the boy was strong in the touch, and Roland believed him when he said he hadn’t been snooping. At least not on purpose. — Дан-дин… где ты это слышал, Джейк? / – Нигде. Думаю, почерпнул из твоей головы, – тут Джейк торопливо добавил. – Специально я туда не залезал, будь уверен, но иногда что-то мне перепадает. Обычно всякая ерунда, но бывает, и какие-то фразы. / <…> / – Да, – вот на этом он не сосредотачивался, даже предпочел бы, чтобы Джейк об этом не узнал. Но в прикосновениях мальчику, похоже, уже не было равных, и Роланд верил его словам о том, что он не залезает в чужих головах. Во всяком случае, специально. (ТБ 5)

“Not Andy,” Roland repeated. It was just a feeling, but his feelings were his version of the touch. “There’s time to think about it, Pere… and we’ll think, too.” — Не Энди, – повторил Роланд. Он ориентировался на свою интуицию, а интуиция, как известно, сродни прикосновениям. – Еще есть время подумать об этом, отец… и мы тоже подумаем. (ТБ 5)

Now she went to the foot of her bed, knelt, and passed one hand over the earth floor there. Lines appeared in the sour dirt as she did. They formed a square. She pushed her fingers into one of these lines; it gave before her touch. She lifted the hidden panel (hidden in such a way that no one without the touch would ever be able to uncover it), revealing a compartment perhaps a foot square and two feet deep. — Теперь она подошла к изножью кровати, встала на колени и сделала пасс рукой над земляным полом. Под её ладонью в затхлой земле проявились линии, определившиеся в квадрат. Она сунула пальцы вдоль одной из линий, которая разошлась от такого контакта. Приподняла скрытую там дощечку (скрытую таким образом, что никто не смог бы её открыть, не обладая даром прикосновения), под которой оказалось небольшое углубление размером около фута по каждой стороне и двух футов в глубину. (ТБ 4)

“I hate that noise,” Alain said. He sounded morose and sleepy. In fact, he had been troubled by odd dreams and premonitions all night—things which, of the three of them, only he was prey to. Because of the touch, perhaps—with him it had always been strong. — Ненавижу я этот шум, – пробормотал Ален. Но в действительности его тревожили странные сны, которые донимали его всю ночь. Из всех троих снились они только ему. Из-за дара, возможно, только его природа наградила шестым чувством. (ТБ 4)

Aye,” she said, “pie for the bumbler, too, as I’m sure he’s Arthur Eld in disguise and will reward me with jewels and gold and the healing touch.” — Ага, ушастик-путаник тоже получит пирог. Я уверена, что на самом деле он – Артур Эльдский, который, вернув себе человеческий облик, вознаградит меня драгоценными камнями, золотом и даром врачевания. (ТБ 5)

Cuthbert patted Roland’s face with no result. Alain pushed him aside, knelt, and took the gunslinger’s hands. He had never used the touch this way, but had been told it was possible—that one could reach another’s mind, in at least some cases. / Roland! Roland, wake up! Please! We need you! / At first there was nothing. Then Roland stirred, muttered, and pulled his hands out of Alain’s. — Катберт похлопал Роланда по щеке. Безрезультатно. Ален оттолкнул его, опустился на колени, взял руки стрелка в свои. Он никогда не использовал свой дар для того, чтобы помочь человеку прийти в себя, но ему говорили, что такое возможно: в некоторых случаях дар позволяет проникнуть в разум другого. / Роланд! Роланд, проснись! Пожалуйста! Ты нам нужен! / Поначалу ответная реакция напрочь отсутствовала. Потом Роланд шевельнулся, что-то пробормотал, выдернул руки из пальцев Алена. (ТБ 4)

A few months before leaving Butte I was called on the carpet for receiving a letter on your stationary. (U. Sinclair, ‘The Goslings’, ch. LXXX) — За несколько месяцев до того, как я покинул Бат, мне влетело только за то, что я получил от вас письмо.

He felt not unlike a schoolboy called on the carpet. (S. Heym, ‘Of Smiling Peace’, ch. XII) — Майор Лист чувствовал себя мальчишкой, которому устроили хорошую головомойку.

‘I knew then something had got to be done. Quickly! I thought out a possible plan and I talked to Sergeant Fletcher.’ ‘And I have had Fletcher on the carpet for it! He'd no business to go agreeing to your plans without reporting first to me.’ (A. Christie, ‘A Murder Is Announced’, ch. XXIII) — - Я понимал, что нужно было действовать - и притом быстро. Я придумал план и рассказал о нем сержанту Флетчеру. - За это я и дал Флетчеру выговор. Он не имел права соглашаться с вашими планами, не доложив предварительно мне.

It was the moment when they had passed successfully their first examination and left the seamanship Examiner with the little precious slip of blue paper in their hands. ‘That day I wouldn't have called the Queen my cousin,’ declared our new acquaintance enthusiastically. (J. Conrad, ‘Chance’, part I, ch. 1) — Этот момент наступил, когда они, сдав первый экзамен, вышли от экзаменатора, держа в руках драгоценную голубую бумажку. - С этой бумагой мне теперь сам черт не брат, - восторженно объявил наш новый знакомый.